Санкт-Петербург, Мариинский-2

Адажио Хаммерклавир
 Соло
 Вариации для двух пар
 Пять танго 


балет на музыку Бриттена, Раутаваары, Тикмайера, Пьяцоллы

Четвертый спектакль 20-го абонемента

Исполнители

Премьера – 15 февраля 2012 года, Национальный балет Нидерландов, Амстердам
Премьера в Мариинском театре – 15 июня 2014 года


Продолжительность балета 15 минут

Возрастная категория 12+

Авторы и постановщики

Музыка Бенджамина Бриттена (Струнный квартет фа мажор. Часть II. Анданте), Эйноюхани Раутаваары («Скрипачи», соч. 1. Часть II. «Йонас Копсин»), Стефана Ковача Тикмайера (Lasset uns den nicht zerteilen («Не будем рвать его») из «Трех вариаций на тему Баха»), Астора Пьяццоллы (Мелодия в ля миноре («Песнь октября»), аранжировка для скрипки и струнного оркестра Боба Циммермана), запись оркестра Holland Simfonia под управлением Мэттью Роува
Хореография Ханса ван Манена
Сценография и костюмы – Кесо Деккер
Свет – Берт Далхёйсен
Ассистент хореографа – Рашель Божан


Предмет внимания хореографа Ханса ван Манена – движение. Не изложение сюжета, не создание танцевальных драм, а поиск красоты линий, выстраивание увлекательных смен положений тел в пространстве.
Своим кумиром и первым источником вдохновения хореограф называет Джорджа Баланчина. Становление Ханса ван Манена как сочинителя происходило в те годы, когда мир, увидев придуманный русским американцем тип спектакля, в котором царствует лишь музыка и классический танец, был увлечен бессюжетным балетом.
Язык движенческих экзерсисов хореографы тогда выбирали по-своему. Кто-то отдавал предпочтение традиционной классике, как Харальд Ландер в «Этюдах», кто-то, как Серж Лифарь в «Сюите в белом», старался расширить знакомый по ежедневному уроку набор движений непривычными позами. Третьи классический словарь дополняли элементами техники танца модерн. В их числе оказался Ханс ван Манен. Он имел представление о технике Марты Грэхем, попробовал свободу смешения жанров в постановках Ролана Пети, потанцевав в его труппе в конце 1950-х, но все эти влияния оставались в его хореографическом языке не более чем приправой к основному ингредиенту, классическому танцу. Ван Манен оставался адептом классики.
В родной Голландии с классическим танцем его знакомила Соня Гаскелл, учившаяся когда-то у Любови Егоровой. Она-то, очевидно, и привила танцовщику и будущему хореографу почтение к русской школе, к вековым традициям, дающим пищу вдохновению, открывающим пути для творчества. В Голландии такого мощного балетного фундамента не было, и ван Манен, оглядываясь на старт своего пути, не без тени сожаления говорит, что ему приходилось изобретать велосипед и ту свободу комбинирования движений, что в России, как азбучные истины, впитывается с первых школьных уроков, он искал и познавал сам.
А Ленинград и Мариинский (тогда Кировский) театр стали для ван Манена заветной балетной Меккой. Джордж Баланчин был оттуда. Был носителем традиций. И исключительный блеск таланта, с которым Баланчин их использовал для создания нового, сделал его кумиром для многих. В том числе и для ван Манена.
Ван Манен никогда не скрывал своего желания идти по пути Баланчина, погружаясь вслед за ним в стихию движения, рожденного классикой. Его интересует, как танцовщики двигаются, какие фигуры могут сложить их тела в дуэтах и ансамблях. (Не случайно ван Манен известен и как фотограф). Только в отличие от Баланчина он не мыслит танец как торжество формы. Ван Манен говорит, что его балеты «не абстрактны». На вязь тел в облегающих трико ван Манен проецирует эмоции и чувства и в своих постановках рассказывает драмы об отношениях между людьми, исключая при этом фабульность и жизнеподобие. В его балетах важно, чтобы линии придуманных хореографом движений пересекались с линиями человеческих чувств. Он требует от танцовщиков эмоциональности, говорит, что «хочет видеть на сцене людей, а не роботов».
Эмоции рождаются из музыки. Причем спектр их у ван Манена весьма широк – от метафизики Баха до полнокровия страстей и жизненной энергии Пьяццоллы и Вила-Лобоса. В работе с музыкой ван Манен идет не по пути Баланчина, выпускника консерватории, для которого профессиональный анализ произведения и чтение партитуры были естественной необходимостью при постановке. Ван Манен полагается на свой слух и чуткость к эмоционально-образной структуре выбранной музыкальной основы.
Ван Манен не испытывает возможности человеческого тела. И балансировать на пределе скорости, физических данных и накала страстей – не его стихия. Он сочиняет движения и делает игру геометрических линий человечной. Ольга Макарова


3 ноября 2015
10 декабря 2015
27 января 2016
17 февраля 2016
Адажио Хаммерклавир. Соло. Вариации для двух пар. Пять танго
22 апреля 2016
10 мая 2016
Любое использование либо копирование материалов сайта, элементов дизайна и оформления запрещено без разрешения правообладателя.
user_nameВыход

Маркировка спектаклей по возрастным категориям имеет рекомендательный характер.

Маркировка применена на основании Федерального закона от 29.12.2010 N436-ФЗ (ред. от 01.05.2019) "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию" (с изм. и доп., вступ. в силу с 29.10.2019)